Гиппиус Зинаида. Дневники (1914-1919 годы). Год издания 2002.  

«Россия — очень большой сумасшедший дом. Если сразу войти в залу желтого дома, на какой-нибудь вечер безумцев, — вы, не зная, не поймете этого. Как будто и ничего. А они все безумцы. Есть трагически помешанные. Несчастные. Есть и тихие идиоты, со счастливым смехом на отвисших устах собирающие щепочки и, не торопясь, хохоча, поджигающие их серниками...»

«И, наконец, вот главное открытие, которое я сделала: давным-давно кончилась всякая революция. Когда именно — не знаю. Но давно. Наше «сегодня» — это не только ни в коей мере не революция. Это самое обыкновенное кладбище. Лишь не благообразное, а такое, где мертвецы полузарыты и гниют на виду, хотя и в тишайшем безмолвии...»

«Мы, интеллигенция — какой-то вечный Израиль, и притом глупый. Мы в вечном гонении от всякого правительства, царского ли, коммунистического ли. Мы нигде не считаемся. И мы блистательно доказали, что этой участи мы вполне достойны. Прогнившая воля делала нас достойными подданными Николая. Теперь мы достойны владычества Хамов, взявших нас голыми руками...» 

"Серый блокнот". Зинаида Гиппиус. Дневники. 

Высказывание Зинаиды Гиппиус, которая сама себя называет интеллигенцией: 
"...Мы недвижны и безгласны, мы (вместе с народом нашим) вряд ли уже достойны называться людьми — но мы еще живы и — мы знаем, знаем...Вот точная формула: если в Европе может, в XX веке существовать страна с таким феноменальным, в истории небывалым, всеобщим рабством и Европа этого не понимает или это принимает — Европа должна провалиться. И туда ей и дорога. 

Да, рабство. Физическое убиение духа, всякой личности, всего, что отличает человека от животного. Разрушение, обвал всей культуры. БЕСЧИСЛЕННЫЕ ТЕЛА БЕЛЫХ НЕГРОВ. 

Да что мне, что я оборванная, голодная, дрожащая от холода? Что — мне? Это ли страдание? Да я уж и не думаю об этом. Такой вздор, легко переносимый, страшный для слабых, избалованных европейцев. Не для нас. Есть ужас ужаснейший. Тупой ужас потери лица человеческого. И моего лица, — и всех, всех кругом. 

Мы лежим и бормочем, как мертвецы у Достоевского, бессмысленный «бобок... бобок...»..."