Положение же у самих казаков тогда было такое, что если бы им тогда кто-нибудь сказал, что они выживут, спасутся и станут великим народом, то казаки бы его сами убили, как за изощренное издевательство над собой.

В Спасение уже не верил никто. Их гибель была только вопросом времени. Смерти уже не боялся никто. Жизнь была страшнее смерти и таким Адом, что смерть уже призывали, как избавительницу.

При казаках был Обоз с беженцами из Города. Дела у казаков дошли до такой степени ужаса, что на общем собрании у казаков было принято решение, что смерть в бою считается предательством. Пока жив Обоз, жизнь всех мужчин принадлежит Обозу. Самоубийства – запрещены.

Когда Обстрел закончился и жители Спарты вышли из Лабиринта, весь Город лежал в руинах. Погибло всё. Уцелела только самая древняя часть Спарты. Та, что была ещё до Атлантов.

Без депутатов и по собственной инициативе, народ сам выстроил большие каменные городские стены вокруг Старого Города, единственной уцелевшей части Спарты. И Спарта сразу же превратилась в Замок, боевую крепость.

Сразу же после Обстрела начался лютый голод. И длился он не год, и не десять лет, а много больше. От голода люди стали сходить с ума и начался каннибализм. Этих каннибалов казаки и называли обезьянами. Началась первая война людей и обезьян. Казаков и каннибалов.

Богом проклятая Спарта

До средних веков Петербург назывался Спартой. И был Столицей Погибшего Мира казаков.

Современные нам реестровые кубанские казаки, это бывшие греки-эллины из погибшей Спарты, со своим древнегреческим языком и приступами древнегреческой демократии. В Спарте было такое рабство, что и через шестьсот лет, при слове: «Демократия», рука казаков тянулась к пистолету.

До средних веков так же было сначала централизованное государство со Столицей в том же самом Петербурге: «Вечном Городе Армия». Только называлось оно не СССР и не Россия, а Атлантида.